Чуждый звук. — Что случилось близ Вануату. — Попытка контакта. — «Миллион чего?» — Секрет телескопа. — Бесплатные знаки внимания. — Вальд подписывает обязательство. —
¡Vaya, vaya! — Фантазии Сида
На рассвете следующего дня, покормив Сида и страуса, Вальд по обыкновению начал молитву. И трех часов не прошло, как в быстро нагревающемся воздухе послышался чуждый звук, похожий на стрекотание далекой цикады. Вальд с раздражением прервал благочестивое занятие.
— Ты слышишь? — крикнул он в Трубу.
— Да.
— Что это?
— А черт его знает.
Стрекотание доносилось откуда-то снаружи, из безбрежного голубого пространства. Воздухоплаватели стали озираться по сторонам. Через пару минут эту благостную гладь прокололо некое острие, появившееся с северной стороны и металлически поблескивающее на солнце.
— Это вертолет, — сказал Сид.
— У тебя острое зрение, — заметил Вальд.
— Я еще не вижу его, просто узнал звук. Кстати, в ящике номер двенадцать лежит небольшой телескоп; собери-ка его между делом.
Вальд нашел нужный ящик и, раскрыв инструкцию, довольно быстро собрал телескоп. Он навел телескоп на увеличивающуюся точку, но ничего не увидел.
— Похоже, он не работает.
— А ты опустил четвертак?
— Четвертак?
— Ну да, quarter.
Пошаривши там и сям, Вальд не без труда отыскал требуемую монетку, а затем и предназначенную для нее щель. Он опустил четвертак в щель, и телескоп заработал. Вальд опять глянул в него и убедился в правоте Сида.
— Это иммиграционные власти, да?
— Может быть кто угодно, — сказал Сид довольно-таки зловеще. — В 1981 году таким образом произошла катастрофа близ островов Вануату. Вертолет террористов напал на воздушный шар…
— Эй, прекрати, — попросил Вальд.
— Извини. Я не учел, что ты всего лишь любитель.
Вертолет приближался; его уже можно было разглядеть невооруженным глазом, а в телескоп стало видно, что он совсем маленький, двухместный. Он приближался все медленней и медленней. Страус громко, озабоченно закряхтел.
— Не слишком ли он близко? — обеспокоился Вальд.
— Пока нет.
— Он кажется безобидным, не так ли?
— Во всяком случае, он ведет себя по правилам.
От вертолета вдруг отделилось нечто совсем маленькое и тоже блестящее, быстро двинулось по направлению к шару и превратилось в крошечное подобие самого вертолета. Собственно, это был еще один вертолет — действующая авиамодель, вероятно управляемая по радио и используемая в качестве транспортного средства.
Игрушечный вертолет подлетел совсем близко к корзине — воздушный поток от него был совсем невелик — и выпустил из себя довольно толстый телескопический стержень. На раме, венчающей этот стержень, Вальд со все возрастающим удивлением увидел телекамеру и металлический, нестерпимо сверкающий на солнце рупор громкоговорителя.
— Они гонят волну, — проворчал Сид. — Скажи им, чтобы зашли с востока.
— Эй, на вертолете! — крикнул Вальд в сторону рупора. — Зайдите с востока!
Вертолет медленно начал смещаться к солнышку, и игрушечный детеныш его туда же.
— Будьте добры, — сказал рупор женским голосом, — не кричите, пожалуйста. Микрофон очень чувствительный; мы отлично слышим вас обоих и даже вашего пернатого друга.
— Кто вы такая, уважаемая дама?
— GNN International. Нас здесь две дамы; хотим договориться с вами об интервью.
Вальд облегченно вздохнул, но тут же вновь насторожился.
— Что еще за интервью?
— Просто, о вашем полете…
— Какая-то лажа, — неприязненно сказал снизу Сид. — Пусть объяснят, чем мы так уж особенно хороши; на земном шаре воздухоплавателей нынче достаточно.
— Вы слышали вопрос? — спросил Вальд у рупора.
— Да, — ответил тот, — дело в том, что у вас самая мощная в мире нагревательная установка.
— Это неофициальная информация, — зашипел Сид в Трубу, — установка еще не зарегистрирована. Ишь какие!
— Вы не имеете права оперировать этой информацией, — твердо сказал Вальд.
— Ну, а то, что вы пробираетесь по чужим воздушным коридорам? — спросил рупор ехидным голосом.
— Отведите в сторону свой микрофон, — сказал Вальд с раздражением. — Моему компаньону и мне нужно посоветоваться конфиденциально.
В вертолете повиновались.
— Что скажешь? — прошептал Вальд в Трубу.
— Скажу — пройдохи.
— Я спрашиваю, давать ли интервью?
— Это деловой вопрос, — ответил Сид. — Не хочу замутнять наши отношения бизнесом; ты генеральный спонсор полета, тебе и решать.
— Хорошо, — сказал Вальд, — однако мы должны заранее договориться о распределении прибыли.
— Я доверяю тебе и не желаю больше это обсуждать.
— О’кей.
Вальд замахал руками.
— У меня есть сотовый телефон, — сказал он вновь приблизившемуся рупору. — Почему вы не позвонили загодя и тем самым заставили нас беспокоиться?
— Но откуда же мы знаем, по какому номеру звонить?
— Не валяйте дурака, дамочки! — сурово сказал Вальд. — Эти логотипы на шаре в десять раз больше вашего вертолета. Грош вам цена как репортерам, если вы не сумели связаться ни с одной из двух фирм.
— Мы пошутили, — сказал рупор. — Разумеется, мы с ними связались; но господа Эскуратов и *ов в один голос заявили, что это исключительно ваша компетенция.
— Вместе с тем, — добавил он другим голосом, — номер вашего телефона держится в строжайшем секрете.
— Еще бы, — самодовольно заметил Вальд, — а вы небось ожидали, что вам сразу все расскажут?
— Да уж, вопросы безопасности у вас на высоте.
— Ладно, — сказал Вальд. — Но я не хочу вести переговоры об отдельно взятом интервью.
— А как же? — послышался разочарованный голос.
— Могу продать эксклюзивные права на освещение всего полета.
— Вы с ума сошли. Кому нужны ваши права?
— А кому нужно интервью?
Рупор помолчал.
— Извините, — сказал он через какое-то время, — мы ненадолго отключимся; нам нужно посоветоваться с начальством.
— Валяйте, — усмехнулся Вальд. Он попытался рассмотреть в телескоп своих собеседниц, но потерпел неудачу — оплаченное четвертаком время уже закончилось. Невооруженным глазом было видно лишь, что одна из дам светленькая, а другая — будто бы негритянка.
Спустя пару минут рупор опять заработал.
— Куда вы летите? — спросил он.
— В Лас-Вегас, Невада.
— Зачем?
— Это не относится к предмету переговоров.
— Лас-Вегас — конечная точка?
— Это зависит, — сказал Вальд.
— Сколько вы хотите за эксклюзив?
— Один миллион.
— Миллион чего? — тоскливо спросил рупор.
— Миллион за права, — уточнил Вальд, — не считая отдельной платы за интервью.
— Конечно же, — с надеждой предположил рупор, — вы имеете в виду миллион испанских песет?
Вальд улыбнулся в камеру.
— Девочки, улетайте.
— Ну и улетим, — обидчиво сказал рупор.
— Так не ведутся дела, — добавил он другим голосом.
— Поучите меня, как ведутся дела, — буркнул Вальд.
— Но это же безумие, — сказал рупор. — Миллион долларов! в то время как вы летите всего-то в Лас-Вегас… Миллион — таков приз Анхойзера-Буша за первый в мире беспосадочный кругосветный перелет; да и к тому же только половина этой суммы достанется собственно воздухоплавателям.
— Не надо ля-ля, — раздался из Трубы презрительный голос Сида. — А про хрустальный кубок Бадвайзера впридачу — забыли?
— Ладно, — вздохнул рупор, — мы видим, теоретически вы подкованы. Раз так, предлагаем триста тысяч за эксклюзивное право, включая два интервью: одно в воздухе и одно по прибытии.
— Хм, — сказал Вальд. — Сумма неприлично мала.
— Побойтесь Бога!
— Это я и так делаю… ладно, раскрою несколько карт. Это первый в мире спонтанный трансатлантический перелет с автомашиной и страусом; к тому же один из воздухоплавателей летит на крыше автомашины. Надеюсь, теперь вам стало понятным многое.
— Триста пятьдесят тысяч.
— О’кей, — сказал Вальд, — девятьсот тысяч за голый эксклюзив, и это мое последнее слово. Раз уж вы так ожесточенно торгуетесь, с вами ухо нужно держать востро; каждое интервью, а также права на публикацию изображений будем обговаривать отдельно.
— Четыреста!
— Тысяча чертей! — крикнул Вальд. — Коли так — восемьсот за голый эксклюзив, и то лишь потому, что вы женщины; но это исключительная и самая последняя скидка. Dixi!
И Вальд решительно припечатал кулаком воздух. В рупоре послышался невнятный спор, и он без предупреждения выключился; авиамодель резко рванула назад к вертолету и исчезла из поля зрения.
На фоне ровного гуда нагревателя и ставшего уже привычным стрекота вертолета наступило молчание. Вертолет не улетал, но и не выпускал модели. Воздухоплаватели с часок помолились, затем в охотку пообедали и принялись загорать.
— Хоть я и не занимаюсь бизнесом, — невзначай заметил снизу Сид, — но на мой взгляд с этими журналистками ты был несколько жестковат.
— Ты вел бы дело мягче? — спросил Вальд.
— Да я вообще не стал бы с ними торговаться. Трахнул бы пару раз и дал бы это несчастное интервью.
— Как же ты их трахнул бы? Учитывая, что произошло в 1981 году… близ, э-э…
— Близ островов Вануату, — подсказал Сид, — но это не при чем; трахаться с дамами — для меня это целая программа. Вначале ради такого дела я бы специально опустился… Ты слышишь? По-моему, еще один вертолет.
— Вон он.
— Посмотри в телескоп, — посоветовал Сид.
— Но у меня больше нет четвертака.
Сид помолчал.
— Так и быть, — сказал он, — как другу, открою тебе секрет. Переверни телескоп вверх ногами.
Вальд перевернул телескоп, и четвертак выпал из щели. Он опять опустил его в щель, и телескоп заработал. Вальд вгляделся в голубизну. На сей раз приближался вертолет побольше, и вида он был достаточно угрожающего. Вальду удалось поймать его в створ телескопа; он успел установить, что внутри больше чем двое — люди были в черной одежде, лица их были закрыты темными шлемами. Как только стало ясно, что новый объект летит в направлении воздушного шара, из вертолета GNN International вновь выскочила авиамодель.
— Мистер Полански, — несколько нервно сказал голос из рупора еще до того, как вертолетик достиг корзины, — нам нужна твердая гарантия того, что вы не взвинтите цены на отдельно взятые интервью и права на публикацию изображений.
— Даю вам слово, что не взвинчу.
— Этого мало.
— Что же мне, расписку написать, что ли?
— Не нужно, — сказал рупор, и стержень с рамой, еще более вытянувшись, достиг корзины. — Будьте так добры открыть контейнер, укрепленный прямо под динамиком. Там капсула; заберите ее на борт. В ней вы найдете документы, с которыми мы предлагаем вам ознакомиться, то есть проект контракта, включающий в себя полный перечень конкретных мероприятий с вашим участием.
Вальд принялся за выполнение инструкций.
— Как видите, — продолжал рупор, комментируя действия Вальда, — в капсуле также сувениры от GNN International и нескольких спонсорских фирм, представительский «паркер», пара бутылочек отличного виски, блок сигарет — как известно, у воздухоплавателей вечно кончаются сигареты — и, наконец, пакет концентрированной люцерны для нашего общего пернатого друга. Обратите внимание, — вкрадчиво добавил рупор, в то время как Вальд уже распечатывал бутылочку, — что эти небольшие, но приятные знаки внимания совершенно бесплатны и переходят в вашу полную собственность независимо от того, достигнем ли мы окончательного соглашения.
— Спасибо, — сказал Вальд, отхлебнул глоток виски и оглянулся на большой вертолет. Вертолет уже перестал приближаться. Он висел в воздухе раза в два дальше от шара, чем вертолет GNN, гораздо противнее трещал и, казалось, внимательно наблюдал за событиями.
— Тем не менее, — затараторил рупор, как автомат, — поскольку мы уже сделали первый шаг вам навстречу, мы весьма высоко оценили бы такой жест доброй воли с вашей стороны, как временное обязательство не вступать в аналогичные переговоры с кем бы то ни было до окончания наших переговоров. Разумеется, если последние закончатся неудачно, вы немедленно будете освобождены от этого обязательства.
— Хм, — сказал Вальд и отпил еще глоток. — Виски и впрямь замечательное, но если вы будете затягивать переговоры, я лишусь других потенциальных заказчиков. Здесь должен быть какой-то разумный временной предел.
— Вы абсолютно правы, — сказал рупор, — и нам очень приятно, что по этому вопросу у нас полное взаимопонимание; оно вселяет в нас оптимизм. С вашего позволения, на самом верху внутри капсулы мы уложили очень краткий текст такого обязательства, который вы можете пробежать глазами прямо сейчас. Как видите, в нем предусмотрен конкретный срок: три часа. Мы просим вас подписать этот документ и положить назад в контейнер; затем мы улетим — у нас просто кончается горючее — а через три часа появимся снова.
— О’кей, — сказал Вальд, — я подпишу этот документ. Но я привык вести свои дела чисто. Здесь нигде не написано, что информация конфиденциальна; да если бы и было написано, я бы это зачеркнул. Поэтому, если в ваше отсутствие кто-нибудь еще захочет все того же, то… э… вступать в переговоры я не буду, но насчет трех часов им скажу. Пусть занимают живую очередь. Вы поняли?
— Хозяин — барин, — кротко сказал рупор.
— И еще у меня небольшая просьба.
— Слушаем вас; только, если можно, побыстрей.
— Перешлите, пожалуйста, текст контракта в «ВИП-Системы» на имя моего штатного юриста, г-на Х.; пока вы будете брать горючее, я хочу с ним посоветоваться и тем самым выиграть время.
— Это уже предусмотрительно сделано, мистер Пулавски… кстати, лично для вас мы вложили в пакет экспертное заключение титулованной фирмы о тексте контракта.
— Очень хорошо. Еще мне хотелось бы знать, во сколько вы вылетаете со своей базы. Вдруг потребуется внести в текст какие-то изменения?
— База здесь не при чем. Мы отлично оснащены; незначительные изменения в документах можно сделать прямо на борту нашего вертолета.
— Что ж, — отозвался Вальд, — тогда я с легким сердцем подписываю обязательство. На моих часах два сорок пять по Москве.
— Не хочется оскорблять ваших чувств…
Рупор замялся.
— Ну? — крикнул Вальд.
— В Москве все как-то нестабильно… в общем, мы просили бы обозначить время по Гринвичу.
Вальд проглотил оскорбление.
— Стало быть… одиннадцать сорок пять, о’кей?
— О’кей.
Вальд подписал бумагу. Едва он укрепил ее где положено, как оба вертолета — маленький и совсем маленький — опрометью рванули прочь, при этом авиамодель втягивала в себя штатив по дороге.
— Сид, — сказал Вальд, запихивая непочатую бутылку виски в Трубу, — лови посылку.
— Спасибо.
— Знаешь, я что-то беспокоюсь за них. Эта обмолвка насчет горючего… Видал, как чесанули?
— На все воля Божья, — сказал Сид. — Если они не дотянут, то есть плюхнутся в море, тебе больше дадут за интервью. Это же капиталисты, акулы.
— Мне было бы их жаль.
— Мне тоже. Я мог бы их трахнуть. Как они выглядят?
— Вроде ничего. Одна светленькая, зато другая как бы негритянка.
— Расскажи про их фигуры.
— Какие фигуры, Сид? Я и это еле успел разглядеть. Если б ты раньше открыл мне секрет телескопа…
Сид молчал.
— Чего молчишь? — спросил Вальд.
— Стараюсь скрыть разочарование.
Вальд раскидал по сторонам содержимое капсулы, достал документы и пробежал глазами несколько строк, формулируя первые вопросы своему юристу. Страус громко крякнул, с жадностью глядя на пакет концентрированной люцерны. Вальд покосился на него, пододвинул к нему пакет и вдруг подумал, что каникулы кончились.
Ему стало грустно.
— Сид, — спросил он, — ты выпил?
— Да.
— Неплохое виски?
— Согласен; однако под твоей задницей, в ящике номер один, тоже неплохой запас крепких напитков.
— Я не смог открыть этот ящик.
— Неудивительно: ключ от него в кармане у меня.
Виски ударило Вальду в голову.
— Сид, — предложил он, — давай поговорим о том о сем.
— Давай… например, о дамах.
— Ха! Мы еще не касались этой щекотливой темы.
— А я сейчас только об этом и думаю. То, что случилось, разбудило мое воображение; сейчас я пытаюсь домыслить внешность этих журналисток. Какая грудь у светленькой! Да и негритянка хоть куда, ¡vaya, vaya! Теперь я представляю себе, как бы я с ними поступил.
— И как?
— Как всегда, — сказал Сид, — не раздумывая. Вначале мы опустились бы на островах. Представь себе пальмы, бунгало, шумный международный бар… Их вертолет сел раньше; они уже ждут меня за столиком. Я подхожу. Подношу каждой по гвоздике, встаю красиво, как Стив Фоссетт… приглашаю на вечер… за счет заведения…
— Разве это этично, — спросил Вальд, — за счет заведения?
— Ты не понимаешь. Я — звезда; меня знают на всех островах, как облупленного. Я ходячая реклама для любого международного бара. Бармены соревнуются за право угостить меня и моих гостей.
— А ты не такой простой, каким кажешься, — заметил Вальд. — Итак, ты пригласил их… Что потом?
— Потом вечер. Мы танцуем втроем под пальмами, среди бунгало; темнота, звезды, огни. Мы прижимаемся друг к другу, улыбаемся друг другу, ощущаем запах друг друга. Наши тела разгорячены. Наши глаза начинают призывно блестеть.
В голосе Сида послышалась хрипотца, как в начале их путешествия. Вальду передалось его волнение; высунув голову за борт корзины и убедившись, что вертолет по-прежнему далеко, он спустил трусы и посмотрел на свой пенис, быстро увеличивающийся в размерах.
— Мы спускаемся к морю, — сказал Сид. — Я обнимаю их за плечи, сразу обеих. В нас возникает желание.
Страус с негодованием вскричал, устав от тщетных попыток раскурочить клювом пакет с люцерной. Вальд тихо выматерился и зубами вспорол пакет, краем глаза следя за тем, чтобы во время этих хлопот не утратить достигнутого. Затем он коснулся пениса пальцами и закрыл глаза.
— Мы раздеваемся, — продолжал между тем Сид, увеличивая паузы между словами. — Медленно, медленно раздеваемся при свете восходящей луны. Каждый из нас по очереди снимает одну из немногочисленных оставшихся на нас вещей, а остальные двое смотрят и восхищаются. По мере того, как мы делаем это, желание наше растет.
— Черт тебя побери, Сид, — нетерпеливо пробормотал Вальд. — Почему все так медленно?
— Не мешай, — буркнул Сид. — Так у меня заведено… мы медленно — очень медленно! — снимаем свою последнюю вещь и остаемся совершенно обнаженными. Желание наше становится нестерпимым… Тогда мы идем к воде и с тихим смехом погружаемся в ее ласковые объятия.
Вальд заключил член в объятия своей ладони.
— Наконец, мы касаемся друг друга. Не так неистово, как мы уже делали это во время танца. Мы делаем это нежно. Мы обнимаемся. Наши тела переплетаются; мы выкатываемся на мягкий песок. Светленькая говорит мне: «¡Te quiero, Paco!»… А негритянка говорит: «¡Te quiero tambien!» — и я…
Сид перестал говорить и наполнил Трубу глубоким ритмичным дыханием.
— Дальше! — крикнул Вальд.
— Дальше… я обхожусь… без слов, — в такт дыханию прошептал Сид, — и ты можешь… заняться этим же… и лучше… не отвлекай меня… пока я не…